Жила была девочка и была она страшнее ядерной войны. Но, так как в евротолерастных европах не принято говорить правду, ей никто и никогда не сказал, что она настолько страшна. А она, как и все женщины, считала себя красавицей. Квазимодо, узревшего её на
улице, охватывало невероятное раздирающее чувство: с одной стороны, ему было жаль девочку, он, каждый раз, когда видел её, забивался в самый темный угол собора, и горько плакал навзрыд, а с другой стороны, он понимал, какой он красавец!
Как-то раз, девочка увидела офицерика, молодого, симпатичного, который все искал, куда бы присунуть свой "штык" пока не закончилось время увольнительной, и тут он увидел её. "Ну, страшна, как тысяча чертей, ну и что? Зато бесплатно! Ведь я же только присунуть хочу!" И он улыбнулся ей. Она поняла, что поразила его своей красотой, с первого взгляда. И всё бы ничего, да вот только папа у неё был, то ли мэр, то ли сэр, то ли пэр, короче, какой-то большой х ер! Во славном городе, во Париже.
Как-то раз, девочка увидела офицерика, молодого, симпатичного, который все искал, куда бы присунуть свой "штык" пока не закончилось время увольнительной, и тут он увидел её. "Ну, страшна, как тысяча чертей, ну и что? Зато бесплатно! Ведь я же только присунуть хочу!" И он улыбнулся ей. Она поняла, что поразила его своей красотой, с первого взгляда. И всё бы ничего, да вот только папа у неё был, то ли мэр, то ли сэр, то ли пэр, короче, какой-то большой х ер! Во славном городе, во Париже.
Дополнен 4 года назад
Мы платим до 300 руб за каждую тысячу уникальных поисковых переходов на Ваш вопрос или ответ Подробнее
ЛУЧШИЙ ОТВЕТ ИЗ 4 |
ЕЩЕ ОТВЕТЫ |
ПОХОЖИЕ ВОПРОСЫ |