У меня у кота после месяца скитаний глаз с прищуром ..и морда жуликоватая стала..У них там в подвалах тоже походу иерархия..законы улицы..понятия ?

Закон джунглей и в подвалах действует )))

Отсидел... То у него была первая ходка по подвалам. Вышел весь в наколках!

"И почему кошки не летают как птицы?"- подумал я, сидя на самом краешке открытого окна. Мысль эта была глубока и поэтична, и в другое время я бы загордился ею неимоверно. Когда ни будь, когда я снова встречусь с Богом, я скажу ему: "Все- таки не правильно придумал ты, старина, у кошки обязательно должны быть крылья!". Но теперь, чтобы оттянуть нашу встречу, надо было спешить
Дело в том, что в этот момент мой очередной "временный хозяин" в ярости носился по квартире, сметая все на своём пути. На одной ноге у него был старый поношенный тапок, а на другой красовался красный детский горшок, при каждом шаге брызгающий содержимым. И из-за чего, спрашивается, такая буря? Просто на какой- то час жена, Таня, оставила его одного со мной и ребёнком. Вот он и показал кто в доме хозяин! И, хотя я не совсем кот, но, наблюдая со стороны, должен признать, что в человеческом роде мужики существа в лучшем случае бесполезные, а в худшем- вредящие этому самому роду своим существованием. Судите сами: чем помешал ему милый котик, всего лишь проверивший достаточно ли остыла кашка для ребёнка? Только я осторожно сунул язычок в самую гущу стоявшего на плите корчика, как он таким трубным голосом закричал: "Куда лезешь, зараза!"- что я вначале весь сжался от страха, а потом кинулся, сам не зная куда, свалив эту самую кашу. Он схватил полотенце и погнался за мной, но благословенная молочная река разделила нас как евреев и фараона и Генка, поскользнувшись и потеряв один тапок, растянулся в белой луже, ругаясь самыми нехорошими словами.
Спасаясь бегством я поступил так, как поступила бы любая кошка на моём месте,- забрался наверх. Деревьев в квартире не было и поэтому я взмыл по плотным полотняным шторам, ухватившись за этот, как его... лам- бри- кен. Но он не выдержал десять килограмм моих красоты и благородства и я с диким криком свалился вниз. Малыш в кроватке проснулся и теперь, словно подпевая нам, орал во всю глотку, соседи восторженно аккомпанировали ему стуком по батарее. И тут наступил апофеоз: Генка влетел в комнату, где я барахтался в поверженной портьере, и со всего маху воткнулся голой ногой в аленький детский горшочек со всем содержимым. Понимая, что ничего хорошего меня после всего содеянного явно не ждёт я, сам от себя не ожидая, совершил олений прыжок и, миновав дезориентированного врага, пронёсся на кухню. Запрыгнув на подоконник, я на минуту замер, родив глубокую мысль, послужившую началом моего правдивого рассказа, и... прыгнул вниз.
А- а- а! Какими маленькими кажутся мусорные баки и сарай сверху и как быстро растут они, стремительно приближаясь! Бах! Я упал на куст сирени, вцепившись в пыльную сочную листву когтями. А Бог не подвёл, по-моему, всё в порядке. Не зря говорят: "У кошки девять жизней". Хотя я сам помню только три.
В первый раз родился я во Фландрии семнадцатого века. Был я славным воякой и задал жару этим испанцам в жёстких воротничках. Знал так же толк в вине и женщинах. Так что, хотя и был хорошим малым, но увяз во всевозможных грехах.
Второй раз жизнь моя прошла размеренно в тихой русской усадьбе. Был я добрый барин, верный муж и счастливый отец, но страдал от недуга, в общем- то свойственного всей русской нации: мирной лени и благодушного пьянства.
В последний раз потрепал меня ветер перемен. Жил я в спокойной стране с громким именем "СССР" и вдруг случилась перестройка. Завод, на котором я работал, закрыли, денег не было, вокруг творился бардак, жена ушла. И я начал пить. Слишком слабым оказался по тем временам. Пил, пил и не заметил, как попал в руки "чёрных риэлторов", я ведь привык доверять людям. Смутно помню как, после подписания каких- то бумаг, здоровый краснорожий парень плеснул мне мутной жидкости в стакан. Я выпил одним махом, всё внутри обожгло и я потерял сознание. Когда пришёл в себя где- то за городом, лёжа на холодной земле, то услышал:
- Он ещё шевелится! Добивай.
Никогда я не умирал так мучительно.
Потом я увидел такой яркий свет, что от него резало глаза. Я закрыл их, чувствуя ласкающее, нежное тепло. Свет был живой, мудрый. Он жалел и любил меня. Это и был Бог - понял я и почувствовал необыкновенную радость. Он ничего не говорил, но я понимал всё, что он думал:
- Что же мне с тобой делать, добрая моя душа? Тянут тебя твои слабости к земле. А человеком что толку быть? Не справиться тебе с человеческими соблазнами, сколько раз уже пробовали - загрустил свет, и я тоже за него расстроился.
- Быть тебе котом!- улыбнулся Бог и поцеловал меня.- Коту можно и лениться и чревоугодничать. А пить ты просто уже не сможешь! Только память и разум я тебе твои оставлю, чтобы ты на человеческую жизнь со стороны взглянул. Кого- то утешил, кого- то предупредил, кому- то просто посочувствовал. Так ты и себе и другим дорогу в Рай покажешь.- ещё сильнее засиял он и поцеловал меня второй раз.
Небо завертелось и погасло. Наступила мягкая красная тьма, но в ней ещё присутствовало божественное тепло. Я лежал комочком, временами сладко потягиваясь, и спал. И вдруг меня начало оттуда выталкивать. Я боролся изо всех сил, но кто- то невидимый всё- таки победил: меня обдало холодным воздухом. Вокруг опять был страшный огромный мир и я закричал в отчаянье, сам поразившись, что крик мой не крик, а слабый, бессильный писк. Сквозь закрытые глазки пробивался резкий земной свет и я прятался от него зарываясь во что- то тёплое и уютно пахнущее. Я тыкался туда мордочкой и вдруг натыкался на это самое- молоко и оно было вкусное- вкусное. Рядом копошились такие же слепые комочки, как и я. Они залезали на меня и нюхали влажными носами в поисках источника тёплого и сладкого.
А потом мне стало холодно и одиноко. Больше никто не пищал рядом и не прижимался ко мне. Куда бы я ни утыкался было молоко, много молока, но их, таких как я, больше не было. И тепла стало меньше... Теперь я понимаю, почему все кошки так бояться воды.
Меня оставили, видимо, потому, что вышел я необыкновенно красивым. Обычно у серой "дворовой" кошки рождались такие же котята, похожие на облезлых мышат. Я же выщелкнулся как говорят: "Ни в мать, ни в отца, а в заезжего молодца", в какого, наверное, и сама родительница не знает,- удивительно пушистым и ярко- оранжевым. Так, что соседская девочка в золотистых кудряшках, присев надо мной на корточки, радостно закричала: "Липисин! Липисин!"- и восторженно потянула ко мне пухленькие ручонки. Так меня и назвали - Апельсин. Имя совсем не кошачье, но зато оригинальное.
Вообще, странное это было состояние, потом уже, постепенно, я к нему привык. С одной стороны, я точно помнил свою встречу с Богом и то, что был человеком. Даже про свои предыдущие жизни от куда- то знал. Хотя многие мои воспоминания стёрлись, стали размытыми, как будто это происходило не со мной, а с кем- то другим. С другой стороны - я осознавал себя крошечным котёнком, не твёрдо стоящим на слабых лапках. Во мне проснулись кошачьи инстинкты и какие- то только кошкам свойственные повадки, даже многие мысли мои были чисто кошачьими. Прав, прав всё- таки был старина Маркс, сказав: "Бытиё определяет сознание"- думал я, ловя себя на диком желании кинуться за привязанной на нитку бумажкой или порвать обивку дивана. Вначале, когда я был маленьким, во мне побеждало кошачье начало, поэтому я так и бедокурил, и только с возрастом я всё больше и больше "очеловечивался".
У первых моих хозяев- дяди Коли и тёти Лиды раздолье было. Хочешь на дядь Колиных брюках лежи, хочешь в тёть Лидину кофту заройся. Обои рви - сколько влезет, они и так со стен пластами свисают. В коробку газет нарвут- вот тебе место общего пользования, а надоест, идёшь в угол между ванной и туалетом, там тоже газеты сложены, заодно и когти поточишь. Так что, детство у меня было счастливое.
Только сидит утром, бывало, дядь Коля на кухне, похмеляется, в мутных глазах весёлая искорка тлеет:
- Ну что, Апельсин, пить будем?- как будто чувствует во мне бывшего собрата пьяницу.
И бряк мне в блюдечко тёть Лидиных сердечных капель. А у них запах... Помню, лежу потом в прострации кверху пузиком, а Колян смотрит, ухмыляется:
-Что, Апельсин, нализался?
Так бы и стать мне первым котом - алкоголиком, если бы не случай.
Пришли однажды к дядь Коле гости. Они и раньше ходили, но эти были особенные. Все четверо пахли просто обалденно- рыбой, пивом, улицей и кучей других приятных запахов, а главное, совсем не знакомыми мне кошками. Мы же друг другу как информацию передаём? С помощью запахов. Вот и мне захотелось им послание отправить! У входной двери визитёры обувь свою оставили, и без того благоухающую, я её и облагородил своим запахом. Пусть все знают кота Апельсина! Только гости какими- то капризными оказались. Один ногу в свой поношенный кроссовок сунул и завозмущался- нагадил я ему туда, понимаете ли, как будто от этого что- то сильно изменилось! И тут Колян поступил по - предательски: схватил меня своими жилистыми руками в наколках и начал в этот кроссовок тыкать. Конечно, я его до этого уже нюхал и он мне очень даже нравился, но это добровольно! Тёть Лида кричит:
- Оставь его в покое, он же маленький, ещё ничего не понимает!
А он меня за шкирку поднял и прямо в глаза мне смотрит:
- Ещё нагадишь- убью!
Нашёл с кем справиться, мне тогда от роду месяца два - три было. Смотрю я в его испитые глазки и думаю: "Вот ты какой, хозяин, предатель ты безжалостный. Я тебе ещё отомщу и за своё унижение, и за тёть Лиду, от тебя сердечные капли глотающую, и за всех моих братиков и сестричек, тобой утопленных!" Проснулось во мне чисто кошачье злопамятство, видно не обошлось в моей родословной без капли сиамской крови. Залез я под диван, а там тепло, пыльно, сижу план мести вынашиваю. А тут мой обидчик и прилёг на этот самый диван, после дружеских возлияний, и захрапел. Я к этому моменту там уже часа три отсидел, чувствую, пришло моё время. Вылез и забрался к нему на постельку. Спит, а на нём любимая майка в морскую полоску. Сел я ему на грудь и зажурчал. Он вначале подумал, что сон ему морской сниться: руками, ногами замахал- тонет. А потом глаза свои раскрыл, а я сижу прямо на него смотрю и продолжаю. тут он закричал и швырнул меня через всю комнату. Я опять под диван залез.
Чем меня от туда только не вытаскивали! Вначале веником, шваброй. Потом добрая тётя Лида принесла блюдечко с килькой, но я всё