Продолжение-

Будешь врать - живым отсюда не выйдешь, понял?
От страха у Лёни перехватило дыхание, и прошла боль в животе. Он сказал сдавленно:
- Из Америки.
- Что ты делал в Америке?
- Жил, - сказал Лёня и, на всякий случай, добавил дрожащим шёпотом:
- Я больше не буду!
- Ага! Американец, значит! Милиционеры переглянулись и явно повеселели.
- Всё ясно: шпион, - победно объявил старый.
- Ну да, шпион и есть, - с энтузиазмом поддержал его молодой.
- Я не шпион! - застонал Лёня. - У меня болит живот!
- Сейчас передадим тебя, куда следует, - заверил его старый, смакуя ситуацию.
-Там быстро разберутся, что у тебя болит. Получишь десяточку строгого, чтоб впредь не шпионил против нашего народа.
Лёня не знал, что такое десяточка строгого, но догадался, что это должно быть нечто крайне непривлекательное. Эта догадка пронзила его воспалённый мозг, и он разрыдался, отчего ликование милиционеров достигло предела.
- Ну что, может, пожалеем? - сказал старый.
- Пожалеем, - согласился молодой.
- Правильно. Пусть платит штраф и валит в свою Америку. Сколько у нас за
шпионаж полагается?
- Две тысячи рублей, - с готовностью ляпнул молодой. Он был ещё слишком
молод, чтобы постигнуть глубокий смысл денег.
- Правильно, - сказал старый. - Только не рублей, а долларов. Плюс пятьсот за то, что ходит без паспорта.В общем,так,Шпулькин: плати три тысячи и не беспокойся.
-Я выпишу квитанцию. У нас всё по закону, не то, что в вашей Америке.
Размер штрафа слегка ошарашил Лёню. Вся его поездка в Россию не стоила
таких денег. Платить было нечем.
- Кредитную карточку возьмёте? - заискивающе спросил он. Старый
милиционер пожал плечами.
- Давай, если не нужна. Но сначала заплати штраф. - У меня нет таких денег, - заныл Лёня.
- Звони своим родственникам, пусть привезут. Лёня позвонил Митрофану,
которого к тому времени считал своим лучшим другом. Услышав про три тысячи долларов, Митрофан по дружбе обложил Лёню таким матом, какого Лёня никогда не слыхал и не мог понять, несмотря на своё безупречное знание языка.
- Пиндос и есть пиндос, - подвёл итог Митрофан. - Сам заварил, сам и расхлёбывай. А у меня нет денег.
- Я ничего не заваривал, - ныл Лёня.
- Они думают, что я шпион.
При слове "шпион" Митрофон испугался так, что от страха перестал материться. Он перешёл на "вы", вежливо попросил Лёню больше не звонить и повесил трубку. Лёня попытался сделать ещё несколько звонков своим новым московским друзьям, но это приводило к такому же результату.
- Ненадолго, взаймы! - взывал Лёня.
- Я вышлю, как только вернусь домой!
При упоминании о деньгах друзья грустнели и заводили разговор о живописи
или драматическом искусстве. Когда Лёня жаловался им, что его подозревают в шпионаже, они пугались и спешили закончить разговор. Потом друзья вообще перестали отвечать на Лёнины звонки. Видимо, разошёлся слух об их знакомом придурковатом американце, который оказался шпионом и при этом у всех вымогает деньги. Лёня остался в вакууме, если не считать двух милиционеров.
Но и тем надоело заниматься Лёниным воспитанием; они занялись своими делами и перестали обращать на него внимание. Мучительно потекло время и тянулось до тех пор, пока в Нью-Йорке не наступило утро, и Лёня смог, наконец, позвонить маме. Узнав о Лёниных приключениях,
мама впала в истерику и немедленно задействовала своего политически
влиятельного супруга. Супруг позвонил всем своим политически влиятельным
знакомым. В результате пошёл звонок из госдепартамента США в американское посольство в Москве, а оттуда - далее, по должным российским каналам. Но к тому времени в Москве кончился рабочий день.
Должные каналы перестали отвечать на звонки, и бедный Лёня застрял в
отделении милиции до утра. Мы не будем пытаться передать состояние нашего несчастного героя в течение этой жуткой ночи или описывать обстановку, в которой он провёл эту ночь.
Вы, мой дорогой искушённый читатель, если даже сами никогда не проводили ночь в московском отделении милиции, наверняка можете себе эту обстановку представить, и, стало быть, незачем зря тратить ваше время. Утром вернулись на работу два знакомых Лёне милиционера. Они поинтересовались, раздобыл ли их
подопечный деньги на штраф, и снова занялись своими делами. И бедный Лёня понял, что его песенка спета, и что он уже никогда отсюда не выйдет, и что пора подводить итоги своей глупой, непродолжительной жизни.
Но я вас должен успокоить, дорогой читатель. Не в моих правилах заканчивать рассказ на такой трагической ноте и тем портить вам настроение. Лёнины мучения продолжались до тех пор, пока в отделении
милиции не раздался спасительный телефонный звонок. Этот звонок завершил
целую эстафету звонков, которая началась накануне вечером в американском
посольстве и пронеслась по Москве через н??сколько важных правительственных организаций, отвлекая важных людей от их важных дел.
Никто из этих важных людей не мог понять, почему их важных абонентов
интересует какой-то совершенно неприметный американский турист, и
поспешили от этого ничтожного туриста избавиться.
Коротко поговорив по телефону, старый милиционер положил перед Лёней его
кошелёк с кредитной карточкой и водительскими правами штата Нью-Джерси.
- Можешь идти, грамотей, - сказал он, и Лёня, не веря своему счастью, пулей вылетел на улицу.
В тот же день он успел на прямой рейс
"Дельты"из Москвы в Нью-Йорк. Вдавившись в спинку кресла, он сидел в
самолёте с закрытыми глазами и боялся шевелиться, пока самолёт не вышел на взлётную полосу.
- Что, первый раз едете в Америку? - услышал он приветливый голос
сидевшей рядом блондинки.
Лёня вздрогнул и, не открывая глаз, пробормотал:
- Sorry, I don't speak Russian.