Согласны с такой постановкой вопроса? почему нет+

по поводу ситуации во Франции, да и не только, в Германии и в других странах "старушек Европах" те же проблемы


Речь вновь идет о том, если опускать детали, о том, как понимать свободу. Раньше мы рассуждали о том, как Пятая республика в лице Макрона намерена противостоять радикальным настроениям, и вот на волне произошедшего в минувшую пятницу теперь уже проверяют исламские организации. Вновь речь идет о депортации.

Вообще Европа в лице Франции или в лице сопредельных государств близка к тому, чтобы начать пересмотр своих представлений о допустимой мере толерантности, как вы полагаете?

Я думаю, следствием пересмотра каких-то других вещей, организационных, в частности, режим миграции — это в основе лежит, а следствием станет и пересмотр подходов к толерантности.

Редко себя цитирую, но это было удачно. Лет 6 назад я написал у вас на сайте короткую реплику, что миграция без желания адаптироваться в местный социум — это оккупация.

Миграция тогда миграция, когда ты въезжаешь в страну и хочешь стать частью этой страны. Ты хочешь стать частью культуры, рабочей этики, когда ты хочешь изучать язык, начинать общения.

Вот этот тип миграции, которые лежал в основе теоретического представления о благе миграции, он сложился, прежде всего, в Америке в начале прошлого века, когда границы были абсолютно открыты до Первой мировой войны. Любой, кто спускался с корабля в Америке, тот становился гражданином этой страны.


Люди приезжали найти работу, адаптироваться к американской жизни, выучить язык, дать образование детям и жить уже американцами. Поэтому этот знаменитый плавильный котел под названием США лежал в основе модели миграционного законодательства во второй половине 20 века для многих стран, в том числе, Европы.

И вот мы видим, что уже какое десятилетие из стран третьего мира, из зон нестабильности осуществляется миграция не с целью ассимилироваться с местным обществом и адаптироваться к местной культуре, а просто в поисках лучшей доли и очень часто не связанное с работой, а просто получать какие-то пособие, входить в какие-то этнические группировки, жить за счет принадлежности к этим этническим группировкам.

И вот этот тотальное отсутствие желания ассимилироваться с обществом, куда происходит миграция, лежит в основе проблемы этого нынешнего кризиса. Потому что выяснилось, что когда мы воспитываем детей в своем социуме, мы знаем, как тяжело воспитывать самые элементарные нормы общежития. Вот с детского сада, с семьи или с начальных классов школы. Вот мы по капельке чего-то вкладываем в детей, чтобы они были приемлемыми членами нашего общества.

А приезжают мигранты, которых никто и с детства этому не учил и они даже не ставят себе задачу адаптироваться. Если один или два или три, но, скорей всего, количество как-то их абсорбирует и заставит подчиниться существующим нормам правилам и традициям, а когда их много, когда миграция вышла из-под контроля, выясняется, что общество и постарело и дряхлело в чем-то, изменилось в чем-то, и у них нет сил, чтобы приструнивать их и воспитывать, и задачи такой нет.

А когда выяснилось, что нет и больших производственных коллективов, как это было раньше, в те годы, когда турецкая рабочая сила, допустим, приезжала в Германию, и они шли на большие заводы, работали в этих коллективах, осваивали трудовую этику.

Тогда миграция без желания адаптироваться в местный социум — это оккупация

Так что я видно, что Европа столкнулась с тем, что переварить поток миграции, прежде всего, по культурно-этическим, эстетическим измерениям она не может. А раз она не может, то никто не собирается ценить то, к чему, собственно, Запад пришел — толерантность. Мы видим, что толерантность не является, во-первых, у экстремистов никакой ценностью. Причем они любые… Большевики тоже не были толерантны. И исламские экстремисты не толерантные. И буддистские экстремисты не толерантные. Толерантность у них не в чести.
И вот это не толерантное отношение к основной массе общества, мне кажется, не позволит политиком продолжать старую риторику особенно на фоне того, что есть Ле Пен в той же Франции. Как на фоне Ле Пен Макрон может продолжать говорить: Нет-нет, давайте будем по головке гладить.

Они обретают лучшую долю по сравнению с тем стандартом жизни, откуда они приехали, и вполне, возможно, что уровень удовлетворения функционированием институтов западного общества, тех же французских у них достаточно высокие. Они приехали. Полиция защищает. Они сами делают, чего хотят. Никто их ни к чему особо не принуждает. Они продолжают говорить на своем языке, тусоваться в своих компаниях. Это хорошая среда, в том числе, для работы с ними в экстремистских целях.

И мы знаем, что граждан Франции очень много было в Сирии. Это даже американская разведка регулярно выдавал данные, что граждан Великобритании и Франции очень много в Сирии. И они говорили: «Заберите их» — «Не, мы их забирать не будем». Но они же граждане, с ними надо чего-то делать. Американцы не хотели там никаких лагерей создавать и так далее. Ловили их и обращались. Но Макрон сделал вид, что это их не касается. Террористы и террористы, вот давайте ими занимайтесь там сторонники запрещенной в России ИГИЛ.

Поэтому я вижу, что модель столетняя отношения к потокам миграции, которые не контролируются государством, она не сработала сейчас. И ставятся под сомнения базовые ценности самого западного общества, и уровень благополучия и все качественные параметры, которые начинаются с безопасности, ну и базовые ценности, потому что свобода слова важна и толерантность к свободе слова и к чужой точке зрения — это основа современной цивилизации западной. А ее ставят под сомнение. И я вижу, как подхватывают наши пропагандисты эту тему. Они говорят примерно так: «Для начала не надо было показывать эту карикатуру, не надо было рисовать». То есть, получается, мы не осуждаем то, что голову кому-то сняли, говорим: «Для начала фильтруй базар, чего ты делаешь. Ну а уж голову сняли — а чего ты хочешь?»