Ветром занесло?

Камера плавно заглянула в комнату. Большой плакат - Andrei Roublev le film de Tarkovski висит
справа от окна. Эта была благодарность за идею, которая родилась после съёмок этого фильма.

"... клянусь честью, что ни за что на свете я не хотел бы переменить отечество или иметь другую
историю, кроме истории наших предков, какой нам Бог её дал".

Личная история, чувства и современная жизнь страны, её трагические вехи. Он хотел охватить всё.

"Я могу говорить" - как только эпизод с заикающимся мальчиком стал прологом, история зазвучала.

ЗЕРКАЛО - реж. Андрей Тарковский.

Свиданий наших каждое мгновенье,
Мы праздновали, как богоявленье,
Одни на целом свете...

Одухотворённость картин воспоминаний о прошлом завораживают. Женщина настолько прекрасна,
что кажется она сошла с картины и только дымящиеся сигарета в руках, делает её настоящей.

Когда судьба по следу шла за нами,
Как сумасшедший с бритвою в руке.

Он включил документальную хронику и ветер событий, как волна накатил на его жизнь. Память, как
она много хранит и как не равномерны воспоминания. Женщина. Она бежит вся мокрая и встревоженная.
Одно слово в напечатанном издании и последствия могут быть страшными. Нет дат. Только хроника и
атмосфера. Музыка и стихи. Страшно. А ведь только недавно были в лесу и наслаждались её красотой,
её женственностью.

С утра я тебя дожидался вчера,
Они догадались, что ты не придешь,
Ты помнишь, какая погода была?
Как в праздник! И я выходил без пальто.

Сегодня пришла, и устроили нам
Какой-то особенно пасмурный день,
И дождь, и особенно поздний час,
И капли бегут по холодным ветвям.

Ни словом унять, ни платком утереть...

В то время ты не мог говорить, ты мог только бояться. Себя, людей вокруг. Одно слово, одна фраза
и ты мог больше не вернуться домой.

Земную жизнь пройдя до половины,
Я очутился в сумрачном лесу.

И снова та квартира с плакатом. Слышится испанский. И снова хроника. Она не даёт забыть, что было
за время.

Я не боюсь. Ни клеветы, ни яда
Я не бегу. На свете смерти нет.
Бессмертны все. Бессмертно все. Не надо
Бояться смерти ни в семнадцать лет,
Ни в семьдесят. Есть только явь и свет,
Ни тьмы, ни смерти нет на этом свете.
Мы все уже на берегу морском,
И я из тех, кто выбирает сети,
Когда идет бессмертье косяком.

Он читает свои стихи и ты кожей чувствуешь боль, вдыхаешь запах эпохи.

Мне моего бессмертия довольно,
Чтоб кровь моя из века в век текла.
За верный угол ровного тепла
Я жизнью заплатил бы своевольно,
Когда б ее летучая игла
Меня, как нить, по свету не вела.

Память. Совесть. Он вновь и вновь вспоминает детство. И прекрасную женщину.
Её любовь, одиночество, отчаяние и боль. Мама. Отец, которого она любила.

У человека тело
Одно, как одиночка.
Душе осточертела
Сплошная оболочка
С ушами и глазами
Величиной в пятак
И кожей - шрам на шраме,
Надетой на костяк.

Настоящее другое, но в нём та же боль, одиночество и отчаяние. Он протягивает руку и
птичка оживает. Она летит в лес, где ветер словно волна налетает пытаясь сбить её полёт.

Дитя, беги, не сетуй
Над Эвридикой бедной
И палочкой по свету
Гони свой обруч медный,
Пока хоть в четверть слуха
В ответ на каждый шаг
И весело и сухо
Земля шумит в ушах.

~*
Гений опередивший своё время. Сколько не смотришь его картины видишь то, что упустила
в начале, а то что уже посмотрела видится по-другому, по иному. Обдумать захотелось.

Колючий