Три счастливых дня было у меня, когда слышите эти слова из песни, что Вам вспоминается?
Мы платим до 300 руб за каждую тысячу уникальных поисковых переходов на Ваш вопрос или ответ Подробнее
| ЛУЧШИЙ ОТВЕТ ИЗ 2 |
Мне эта песня напоминает рассказ А.Кашина
Мои встречи с Челентано
Моя первая встреча с Челентано произошла в Москве, куда я случайно попал в январе 1983 года.
До этого я никогда в Москве не был, и моему любопытству не было границ. Мой самолет улетел через неделю, и я, воспользовавшись этим, решил познакомиться со столицей. На последние деньги я снял сарай в Печкино-Дурово (от пл. Маяковского 1,5 часа на метро, потом 20 минут пешком через лес) и целыми днями мерз на улицах, голодный и небритый, поскольку днем в моем сарае происходили тренировки какого-то полу мистического братства. Зима 1983 года выдалась необычайно суровой, а мое пальто, надежно защищавшее меня во Владивостоке, оказалось непригодным для средней России. Однажды утром, покидая жилплощадь в Печкино-Дурово, я понял, что заболеваю. Недельная щетина жгла лицо, мокрые сигареты и голод вызывали тошноту, голова кружилась и болела – так я бродил по Москве, которая казалась сосредоточием гриппа, голода и вселенской тоски. В этот момент, когда я решил, что скоро умру, на углу Арбата и Садового кольца я повстречал Челентано.
– Здравствуйте, – сказал Челентано совершенно по-русски, и я от изумления не нашелся, что ответить, когда он пригласил меня к себе в «Интурист».
Сидя в номере, мы пили раскаленный чай и ели что-то невообразимо мясное.
– Что такое отчаяние? – спросил я, и Челентано ответил:
– Отчаяние – это в чайнике черной заварки качание.
Я ничего не говорил: все было ясно без слов. От чая и еды болезнь отступала и смерть казалась отдаленной и проблематичной перспективой. Когда я собрался уходить, Челентано как бы невзначай спросил меня:
– Я слышал, вы пишите стихи?
– Это плохие стихи, – сказал я неожиданно для самого себя. Челентано понимающе кивнул, мы пожали друг другу руки, и я уехал в Печкино-Дурово. Меня согревало угощение итальянского певца и подаренные им спички с надписью «Hilton».
Я долго и неторопливо думал о Москве, о том, что я не умру в эту зиму и уже в Печкино-Дурово, поджигая спичками «Hilton» содержимое буржуйки, я понял, что никогда больше не буду писать стихи.
Через два дня я улетел во Владивосток и больше никогда не видел Челентано.
Мои встречи с Челентано
Моя первая встреча с Челентано произошла в Москве, куда я случайно попал в январе 1983 года.
До этого я никогда в Москве не был, и моему любопытству не было границ. Мой самолет улетел через неделю, и я, воспользовавшись этим, решил познакомиться со столицей. На последние деньги я снял сарай в Печкино-Дурово (от пл. Маяковского 1,5 часа на метро, потом 20 минут пешком через лес) и целыми днями мерз на улицах, голодный и небритый, поскольку днем в моем сарае происходили тренировки какого-то полу мистического братства. Зима 1983 года выдалась необычайно суровой, а мое пальто, надежно защищавшее меня во Владивостоке, оказалось непригодным для средней России. Однажды утром, покидая жилплощадь в Печкино-Дурово, я понял, что заболеваю. Недельная щетина жгла лицо, мокрые сигареты и голод вызывали тошноту, голова кружилась и болела – так я бродил по Москве, которая казалась сосредоточием гриппа, голода и вселенской тоски. В этот момент, когда я решил, что скоро умру, на углу Арбата и Садового кольца я повстречал Челентано.
– Здравствуйте, – сказал Челентано совершенно по-русски, и я от изумления не нашелся, что ответить, когда он пригласил меня к себе в «Интурист».
Сидя в номере, мы пили раскаленный чай и ели что-то невообразимо мясное.
– Что такое отчаяние? – спросил я, и Челентано ответил:
– Отчаяние – это в чайнике черной заварки качание.
Я ничего не говорил: все было ясно без слов. От чая и еды болезнь отступала и смерть казалась отдаленной и проблематичной перспективой. Когда я собрался уходить, Челентано как бы невзначай спросил меня:
– Я слышал, вы пишите стихи?
– Это плохие стихи, – сказал я неожиданно для самого себя. Челентано понимающе кивнул, мы пожали друг другу руки, и я уехал в Печкино-Дурово. Меня согревало угощение итальянского певца и подаренные им спички с надписью «Hilton».
Я долго и неторопливо думал о Москве, о том, что я не умру в эту зиму и уже в Печкино-Дурово, поджигая спичками «Hilton» содержимое буржуйки, я понял, что никогда больше не буду писать стихи.
Через два дня я улетел во Владивосток и больше никогда не видел Челентано.
| ЕЩЕ ОТВЕТЫ |
| ПОХОЖИЕ ВОПРОСЫ |