МНОГОЦВЕТЬЕ ЛАКОНИЧНОСТЕЙ

Сначала Мариша любовалась гранями крохотного александрита, подобранного в горной долине. Потом, вслушиваясь в окрестную тишину здешней пасторали, задумчиво произнесла:
-Сейчас, наверное, немногие помнят, сколько было слов в Начале Начал.
-Видимо, только одно, - ответил Антон. – Краткое, но такое емкое: Бог.
-И это все-все вокруг - Он? Один? Не произнося ни звука?
-Похоже на то.
-А мы говорим, говорим…
-И перестаем замечать, как многословие, ставшее привычным, подчас черными тонами ретуширует ярчайшую гамму красок мира и чувств.
-Вот лаконичность – другое дело, правда?
-Верно, Мариша. Произнеси, например: «Цветок». Что видишь?
-О! Фантастическое буйство растений.
-У меня – ромашковый луг. У кого-то – тюльпаны, мимозы, что-то еще.
Или скажи: «Море», как тебя, словно по мановению волшебной палочки, окатит изумрудная волна. Потому как каждое слово – обширная группа ассоциаций.
Скажем река – непременно ее берега. Течение, прохлада, пороги. И, возможно, прищуренный глаз осторожной рыбы.
Стена – преграда, ограждение, тупик.
Звезда – наше светило. Или группа солнышек. А то – бездна космического пространства. Не поверишь, но даже у концертной мелодии есть лаконичные слова. Прикроешь веки под звучание «Реквиема» Моцарта и услышишь: «Прощайте».
-А в моем сознании сейчас возникло слово: «Путь».
-И какой образ он у тебя порождает?
-Мы вдвоем на краешке света, а вокруг – ни души.
-Это хорошо?
-Здесь замечательно!
-Не совсем. С гор потянуло прохладой.
-Время укрываться в палатке?
-Да, - лаконично ответил Антон.
Затем он галантно распахнул перед дамой матерчатую дверь в походную хижину. И вокруг снова все стихло. До той поры, пока кто-то из двоих не произнесет утром единственное, но столь объемное первое слово: «Рассвет». И больше ничего говорить не надо. Как когда-то. В Начале Начал…